Чёрное и белое. Что на самом деле думает руководство страны об экономике России?
Необъяснимый оптимизм премьера и главы Центробанка невольно наталкивает на мысль: то, что происходит в нашей неэффективной и падающей экономике, отвечает интересам конкретных людей в российском руководстве.
В последнее время в российских правящих кругах стало модным говорить о том, что у нас в стране, несмотря на коронавирус, экономическая ситуация лучше, чем у других. Первым об этом заговорил президент. А теперь повторяют и другие чиновники, начиная с премьера Мишустина, который недавно во время видеовстречи с иностранными инвесторами убеждал их, что спад ВВП в России существенно ниже, чем в США и еврозоне в целом.
Казалось бы, цифры это подтверждают: по сравнению с российским ВВП, упавшим во втором квартале этого года «всего» на 8%, аналогичное падение еврозоны на 14,7% и конкретных Великобритании с Испанией на 20% кажется гигантским.
Но, во-первых, здесь надо учитывать, что рукотворный спад, с которым мир столкнулся в 2020 году, показывает не то, насколько слаба или сильна та или иная экономика, а лишь то, насколько сильны были ограничения, введённые в связи с пандемией. Поэтому меньший российский спад может свидетельствовать скорее о слабости карантинов, чем об эффективности экономической модели.
А, во-вторых, в нашей преимущественно сырьевой и государственной экономике с чрезвычайно слабым частным сектором услуг цифры падения и роста говорят совсем другое, что в зрелых экономиках Запада. Например, в России практически не ощутила коронавируса нефтегазовая отрасль, быстро оправились от ковидного шока металлурги, а производители удобрений его и вовсе не заметили.
Зато ускорилось сокращение оборота розничной торговли, в глубокое пике вошёл оборот платных услуг. Причины очевидны: отсутствие у граждан денег и неэффективность программ господдержки населения во время введённых «нерабочих дней», которые к тому же уже потихоньку сворачиваются.
В такой ситуации странно говорить, что всё идёт отлично, даже лучше, чем предполагалось. Тем не менее, Михаил Мишустин именно это самое и говорит, словно не видит происходящего в реальном секторе экономики.
Не видит этого, похоже, и Центральный банк. Во всяком случае, в его проекте денежно-кредитной политики практически нет конкретных предложений по поддержке экономики: ни длинного рефинансирования компаний, ни поддержки стремительно обесценивающегося рубля, тянущего за вниз за собой потребительский спрос, ни конкретных диапазонов ключевой ставки на перспективу, как это происходило в ведущих странах, где такая информация способствует уверенности участников рынка и выходу экономики из кризиса.
Невольно напрашивается вопрос: откуда, с одной стороны, такой безудержный правительственный оптимизм, а, с другой, — такая скорбная банковская бесчувственность? Неужели только от непонимания или желания любой ценой показать хорошую мину при плохой игре?
Возможно, неизбежный патриотически-пропагандистский элемент здесь присутствует, без этого сегодня в России никак. А вот в некомпетентности ни опытного фискала Мишустина, ни Эльвиру Набиуллину ни в коем случае обвинить не получится — не того калибра это люди.
Но есть ещё и третий вариант, который неизбежно приходит в голову после перебора всех остальных мотивов, влияющих на слова и действия наших высших чиновников. Это шальная мысль о том, что, возможно, кто-то в руководстве страны заинтересован, чтобы, во-первых, ситуация развивалась так, как развивается сегодня. То есть, чтобы в экономике России сохранялся сырьевой перекос вместе с его ключевыми компаниями, хозяева которых составляют российский список Forbes, и чтобы в этой же экономике продолжала существовать «большая группа предприятий-аутсайдеров, производительность которых не только всё больше отставала от лидеров, но и быстро падала».
А, во-вторых, у подобного статус-кво в том же руководстве страны есть совершенно конкретные стейкхолдеры, заинтересованные, видимо, как в выживании «нежизнеспособных» предприятий, так и в обогащении бенефициаров этих предприятий.
Отсюда уже рукой подать до напрашивающегося вывода о том, что нынешняя экономическая модель «полностью отвечает личным интересам хозяев страны, что они, как огня боятся роста доходов и экономической самостоятельности людей, что все происходящее в экономике устраивает начальников как нельзя больше потому, что позволяет совершенно конкретным семьям сказочно и бесконтрольно обогащаться»?
