Пророчества монаха Авеля
Узорчатый ларец с какими-то страшно секретными бумагами, опечатанный личной печатью императора Павла I, более века хранился в неприкосновенности в царских покоях. По завещанию Павла, вскрыть ларец через сто лет после его смерти должен был только российский самодержец, находящийся на престоле.
Этот срок наступил в марте 1901 года — и Николай II собственноручно распечатал шкатулку и прочел таинственные бумаги. С той поры, утверждают свидетели, последний Российский самодержец стал обреченно называть грядущий 1918 год годом краха Российской империи и своей личной трагедии.
Что же хранилось в ларце? Точно на этот вопрос уже никто ответить не сможет — бумаги тотчас были уничтожены. Однако есть все основания считать, что Николай II прочел пророчество монаха Авеля. Эту версию подтверждает и тот факт, что в 1902 году царская цензура издала циркуляр, категорически запрещающий даже упоминание этого мрачного пророка.
Впрочем, к самому пророку судьба и люди тоже были далеко не благосклонными. Василий Васильев — мирское имя монаха — сын кузнеца из-под Тулы, появился на свет в 1757 году. Родители женили его насильно и в раннем возрасте, когда он начал учиться русской грамоте, в 17 лет, он уже был отцом троих сыновей.
Но не лежала у него душа ни к работе, ни к семье. В 19-летнем возрасте он ушел из дома и начал странствовать по Руси. Поздно ли, рано ли, прибился к Валаамскому монастырю, где был принят игуменом Назарием и получил имя Авеля.
Все текло исправно в рамках неспешного монастырского жития до 1787 года, когда поутру он «вошед в церковь бысть вознесен на небо аки апостол Павел и там видел две книги», содержание которых затем старательно пытался растолковать людям. Кроме этого был ему «яко боговиную Моисею аки бы из воздуха глас указующий…», который руководил его последующими действиями.
И засел Авель за писание пророческой книги, которую современники нарекли «зело престрашной». Тем более что писать ему, видно, было легче, нежели говорить, так как он был косноязычен. Так или иначе, но через пять лет попало писание Авеля в руки настоятеля Валаамского монастыря Назария.
Содержание книги поразило благочинного: в ней говорилось о грядущей смерти правящей тогда Екатерины II с точным указанием года, месяца, дня и часа свершения этого события.
«Богопротивную и злокозненную» книгу вместе с автором отправили по инстанциям — сначала в Духовную Консисторию, затем в Петербург в Тайную Экспедицию (орган политического сыска, созданный Екатериной). После расследования с пристрастием монаху объявили приговор: за оскорбление императрицы предать смерти.
Правда, Екатерина милостиво соизволила заменить Авелю смертную казнь пожизненным заключением в одиночной камере Петропавловской крепости, что и было немедленно исполнено.
Но время шло, и точно в определенное Авелем время Екатерина II скончалась от апоплексического удара в туалете. Павел I, только взойдя на трон, тотчас повелел найти монаха и принял его в своем кабинете. О чем они говорили один на один, неизвестно. Знаем только, что император просил отца Авеля благословить его и его дом.
Затем пророчествующего монаха по настоянию Павла поместили в наипрестижнейший по тому времени монастырь — Александро-Невскую лавру в Петербурге. Но Авелю не пришлось по душе это заведение — через год он снова перебирается в Валаамский монастырь.
И снова берется за свое — начинает писать вторую «зело страшную» книгу. Говорят, что в ней была детально описана (с указанием дня и часа) трагическая гибель Павла I. И опять его упекают под надзор, постоянно донося по инстанции о том, что он сказал и сделал.
Александр I, унаследовавший трон после убийства Павла, тоже вспоминает об Авеле, облегчает его участь: сначала отправляет его под присмотр в Соловецкий монастырь, а вскоре и вовсе выпускает на свободу.
Но, видимо, заточение так ничему и не научило упрямого монаха: вместо того, чтобы держать язык за зубами, он снова пишет книгу. А в ней сообщает, что враг нападет на Россию, возьмет и сожжет белокаменную.
Тут уж и Александр I не выдерживает: в 1803 году он дает указание заточить монаха Авеля в Соловецкую тюрьму «до поры, пока не сбудутся его пророчества окаянные». И десять лет кряду провидец, как сейчас говорят, «мотает» срок.
Когда же Наполеон напал на Россию, взял и сжег Москву, снова последовал царский указ — об освобождении Авеля. Хорошо, что Александр хоть не забыл о соловецком узнике и тот не гнил в камере до конца своих дней.
Более того, царь, как бы извиняясь, повелел выдать Авелю паспорт для свободного в любом городе проживания. И Авель ударился в странствия: побывал и в Иерусалиме, и в Царь-граде, и на горах Афонских. Затем в Москву возвратился.
Тут его поджидали новые неприятности. За то, что он допустил ряд отступлений от норм монашеского поведения, Авеля вселили в Высотский монастырь. Но он позволил себе еще больший грех — собрал пожитки и сбежал в неизвестном направлении. Был издан специальный указ о поимке Авеля, и ретивые сыщики отыскали его аж в родной деревне Акулово.
Новое наказание было более строгим — строптивого для смирения поместили в Спасо-Ефимьевский, что в Суздале, монастырь-тюрьму строгого режима, в одиночную камеру. Здесь он спустя пять лет и умер в конце 1831 года.
Написал он еще «зело страшную» книгу или, умудренный опытом, отказался пророчествовать — одному Богу известно. Во всяком случае, исследователям не удалось отыскать ни одной его книги пророчеств, написанной после 1805 года. А то, что Авель мог по настоянию Павла I написать свои предсказания почти на 120 лет вперед, очень даже вероятно.
Непонятно только, почему Николай II, зная свою судьбу, не пытался изменить ее, сделать более благосклонной. Считал пророчества монаха мрачным вздором или, наоборот, признавал, что изменить ничего невозможно?
Этого мы никогда не узнаем, как не узнаем и того, на каком годе остановились пророчества Авеля. Может, он и наше смутное время видел и знал о нем больше, чем все мы, грешные, вместе взятые?
