Чтобы помнили. Военные истории двух дедов
Почему я решил написать эту статью? В ноябре этого года на страницах «ВО» появилось несколько статей о вошедших в историю асах «с той стороны». Один из читателей возмутился и написал, что лично для него есть два героя: два его деда. Кто-то посчитал данное заявление не относящимся к статье, кто-то плюсанул… А я задумался. Действительно, почему бы не написать о своих? Не то что лавры «Бессмертного полка» покоя не дают… Нет. Просто обоим моим дедам жизнь досталась непростая, полная тревог и испытаний, которыми были наполнены года становления советской власти.
Деда по русской линии звали Петр Иванович. 1913 года рождения. Уроженец Ярославской области, из крестьянской семьи. Когда подошел срок, был призван в армию. А вот службу закончил почти через двадцать лет!
Так вышло, что рядовым служил он отлично: ни одного внеочередного наряда! Командование это отметило и предложило пойти на сержантские курсы. Формально — оставило в армии в приказном порядке. А далее пошло-поехало. Послужил сержантом — новые военно-полевые сборы, и уже новоиспеченный старшина.
В 1938-м побывал в отпуске дома и справил свадьбу. Все как у людей. Вместо свадебного путешествия — направление к новому месту службы. На север. С четырьмя треугольниками на петлицах дед принял участие в Финской зимней войне. Правда, недолго — «кукушка» тяжело ранил его в голову, когда пришлось брать командование подразделением на себя. Именно это ранение и давало о себе знать больше остальных к концу жизни.
После выздоровления ходил с товарищами смотреть доты линии Маннергейма, а потом — новый курс обучения на сборах и звание младшего лейтенанта. Направление в Западную Белоруссию.
Утро 22 июня встретил в полевых лагерях. Из его воспоминаний:
— Проснулись от разрывов. Что, где — ничего не ясно. Все смешалось. Полураздетые люди, мечущиеся кони, пожары… Когда налет окончился, старший из офицеров приказал срочным маршем выдвигаться к близлежащему городу, в котором размещался штаб. Лошади частично разбежались, частично были перебиты. Пулеметы солдаты понесли на себе, офицерам и раненым достался единственный уцелевший транспорт — пожарная машина. Уже когда шли, попали и под авианалет — от группы немецких бомбардировщиков отделился один «юнкерс» и первой же бомбой поразил «пожарку». Уцелели лишь те, кто успел соскочить…
Затем было долгое отступление. Отправной точкой стал Сталинград. Оттуда уже дед шагал только на Запад! Добавлялись кубари, а позже звездочки на погонах. Добавлялись награды и ранения (еще три к полученному на финской), но добавлялась и злость от вида того, что оккупанты творили на захваченных территориях.
Он даже не представлял, освобождая маленький городок на Украине, что именно здесь его младшая, еще не родившаяся дочь найдет свою судьбу — мужа, моего отца. Такого же, пока еще не рожденного, сына другого ветерана войны. Такие вот жизненно семейные хитросплетения…
Много чего выпало повидать молодому офицеру в той войне. Дом Павлова в Сталинграде и пленного Паулюса, разрушенный Киев и концлагерь Аушвиц…
Победу Петр Иванович встретил на подступах к Праге. Изначально часть направлялась на Берлин, но столица Третьего рейха пала, и их развернули на Чехию. Войне конец, но… Особо его тяготило незнание того, где и что стало с семьей — супругой и двумя детьми, оставшимися в Минске. Всю войну он искал, писал, но без толку. Как только появилась возможность, сразу же попросил отпуск, чтобы вернуться домой и расширить поиски. Но все произошло, как в добрых фильмах: жена с двумя детьми пережила оккупацию и при первой возможности вернулась домой — буквально перед самым приездом мужа.
Затем были еще года службы, гарнизоны, части… Когда молодому боевому майору предложили звание подполковника и направление на Кушку, он решил, что хватит. Захотелось простого семейного счастья. С семьей вернулся домой, в Ярославскую область, где и жил, растил детей, воспитывал нас, четверых внуков.
О боевых подвигах землякам может поведать отдельный стенд в местном краеведческом музее, на котором его фото и краткая биография.
Нам, внукам, он о войне рассказывал мало. Но некоторые забавные истории хочу пересказать и вам:
— В начале войны, когда еще была неразбериха, переправились мы колонной через маленький мост. А тут приказ — мост уничтожить, занять оборону для прикрытья отхода. Выпало его роте. Остаткам роты… Мост сожгли… Окопались… Чего ждать — неизвестно, арьергард наш — кот наплакал. А еще голод донимал — больше суток не ели. Ну, окопы отрыли, оборону заняли, ждем.
Вот и враг — резво подлетели к разрушенному мосту, начали совещаться как быть. И тут, с нашей стороны на дальнем фланге, кто-то из молодых бойцов пальнул по уткам на болоте! С той стороны разворачиваются и из всех стволов по нашему берегу! Мы из своих — по ним! Смотрим — там вроде минометы уже устанавливают! Ну, думаем, сейчас зададут нам жару!.. Потом в бинокль присмотрелся — минометы вроде наши и форма на бойцах наша… Приказал прекратить огонь. С того берега тоже затихли… Выяснилось, что еще одна наша часть из окружения выходила. Слава богу, только несколькими легкоранеными отделались…
— Дело было на Украине в 1941-м… Очередное отступление, выход из почти захлопнувшегося котла. Картина, достойная кисти художника — бескрайнее пшеничное поле и украинский хутор, окруженный яблоневым садом. Нас, отступающих, — разношерстная команда пехоты и батарея «сорокопяток». Лошади взмыленные. Решили передохнуть. Распрягли лошадей, сами повалились, яблоки жадно жуем. Грязные, немытые, воды напились — сморило. И тут, как в кошмарном сне — на единственной дороге возникает колонна немецких танков! Едут маршем мимо сада, в котором мы привалом встали! И что самое обидное — презрительно так смотрят и на нас, и на пушки наши… Проехали мимо, пыль осела. Мы лошадей запрягать — и в обратную сторону!..
Второй дед, Василий Семенович, встретил войну пятнадцатилетним мальчишкой в маленьком селе на Киевщине. Вместе с сестрой и матерью смотрели, как в небе над ними «мессеры» валили тяжелые советские бомбовозы, как отступала Красная армия.
Провели отца, призванного в армию, прятались в погребе, когда в село вошли фашисты…
Поздней осенью в дом постучались знакомые мужики из соседнего села, которых призвали вместе с отцом. Спросили, где тот, и очень удивились, что он домой не вернулся: оказывается, их команду, не переодевая, погрузили в эшелон и направили в Крым, но в херсонских степях выяснилось, что опоздали и обратно возвращаться тоже невозможно — отрезаны. Команду распустили и они, земляки, благополучно добрались до родного района. На развилке меж сел сердечно попрощались и разошлись каждый по своим адресам. Куда ж батько подевался?
Выяснилось всё весной, когда кто-то из односельчан поехал к яме, в которой добывали глину для ремонта хат. Из-под талого снега показались человеческие останки. По шапке и ремню Василий узнал отца. Фашистский патруль то ли по ошибке, то ли забавы ради расстрелял одинокого путника в паре километрах от родного дома…
Поэтому, когда в 1943 году Красная армия освободила Киевскую область, Василий добавил себе год и пошел в военкомат. Направили в танковые войска. Наводчиком.
Воевал чуть больше года. Четыре раза горел. Освобождал Волынь, Польшу, вошёл в Германию. Там, в Пруссии под Кенигсбергом, попал в засаду. Не любил дед рассказывать об этом, но, когда я поступил в танковое училище, раз все-таки излил душу.
То, что победа не за горами, понимали все. И ждали, что вот, еще один удар, и конец войне! Заняли небольшой немецкий городок, славившийся виноделием. Ну, как полагается, отпраздновали это дело. И тут комбриг решает, что с такими боевыми хлопцами они и Кенигсберг захватят! Тем более что приказ на выдвижение есть. Завели машины и без всякого охранения рванули на запад. Когда колонна втянулась на узкую дорогу, с одной стороны которой рос вековой дубовый лес, а с другой распласталось болото, по переднему танку ударила бронебойная болванка противотанковой батареи, замаскированной за трясиной. Следующее попадание — в замыкающую машину. Ну а дальше сами понимаете…
Когда дед выскочил из горящего танка и побежал в лес, то к артиллерийскому обстрелу добавился еще и минометный. Помнил удар по ноге, потом — что тянут на плащ-палатке… Потом санбат…
Год в госпиталях по всему Советскому Союзу, формальная выписка. Но лечение раздробленной ноги успехом не увенчалось: боли, опухоль, пятна… Очередной осмотр и вердикт — ампутация. Мать Василия, моя прабабка, упала перед докторами на колени: как же так? Девятнадцать лет, и уже инвалид безногий?!
Поднялся старый ортопед. Еще раз посмотрел снимки, опросил деда. Сказал, что есть один способ — всё по новой резать, ломать, сращивать и сшивать. Но гнуться нога не будет. Взялся за это лично. Из ноги удалили так и не сросшиеся осколки, сделали крепление и упаковали деда в гипс от подбородка до пятки на полгода! Нога стала короче на несколько сантиметров, не гнулась, но была своей, а не деревянной.
Там же, в госпитале, познакомился и с раненной в обе ноги автоматной очередью связной партизанского отряда. А через какое-то время и свадьбу сыграли. После войны выучился на бухгалтера, научился водить автомобиль, купил «Запорожец». Вырастил двух сыновей. Воспитывал внуков, дождался правнуков… Погиб трагически: несчастный случай.
Некоторые воспоминания Василия Семеновича:
— В 1941 через наше село отступала воинская часть. Одна «тридцатьчетверка» тянула на буксире другую. Около дамбы через речку остановились. После короткого совещания из лишенной хода машины сделали огневую точку, а прикрывать ее оставили десяток солдат. Танк замаскировали. Спустя некоторое время на дороге появились немецкие танки. Это было предсказуемо — дорога-то к Киеву.
Вот ты говоришь (это мне. — Авт.) что читал, мол, не могли немецкие танки наш пробить в начале войны. Врут! «Тридцатьчетверка» только один раз выстрелить успела! Потом головной немецкий остановился, башню повернул и тоже один раз выстрелил — от нашего танка сразу черный дым пошел. А там и красноармейцы сдались…
— Попал к нам в экипаж парень молодой — москвич. Так был у него дар божий. Гипнозом владел от рождения! В Польше стали на привал. Поздно около дороги развели костер, греемся, «второй фронт» доедаем. Едет мимо поляк на телеге с сеном. Увидал нас и давай что-то обидное кричать. Ну, про холод там, скудность еды и так далее. А паренек этот обернулся и говорит: хорошо пану, не холодно, ведь сено за спиной у того горит. Поляк обернулся, перепугался, с телеги соскочил и давай постромки резать — лошадей спасать!
И второй случай — зашли в корчму польскую. Ну, этот парень подзывает хозяина и заказывает всего-всего: и мяса, и хлеба, и рыбы жареной… Ну, и бутылочку, конечно… Мы сидим ни живые ни мертвые. Денег-то ни у кого нет! Поели, выпили… Подзывает гипнотизер опять хозяина и величаво так из кармана достает бумагу для самокруток. Отрывает кусок и протягивает. Тот начинает кланяться, благодарить… Еще и сдачу принес! Недолго пробыл тот москвич в экипаже — забрали в разведотдел армии…
— Захватили в Германии фольварк. Типа большого фермерского хозяйства. По всему видать, что хозяева недавно ушли — хлеб теплый, недавно из печи. Решили перекусить. Но вот беда — весь дом и все сараи облазили, а мясного не нашли! Все есть! Консервация в погребе, соленья и варенья, а ни колбасы, ни мяса, ни сала!
Потом догадался кто-то на чердак слазить — глядь, а там еще комнатушка. Как раз где дымоход должен быть! Открываем, а там… Окорока, колбасы, птица всякая, сало… Коптильня прямо в дымоход вмонтирована!
Это, конечно, не все истории, что слышал от дедов. Но, наверное, самые интересные. Вот только кто на войне бывал, не любит о ней вспоминать. А нам их забывать никак нельзя!
В общем, рассказал я вам о своих дедах. Может, еще кто поделится? Буду рад почитать. Спасибо за внимание.
Источник
