В магазинах не будет касс: как блокчейн изменит Россию

Сегодня весь продвинутый мир не на шутку увлечен блокчейном и криптовалютами. Президенты и чиновники, крупные бизнесмены и частные инвесторы, IT-специалисты и технари-самоучки осваивают новые веяния и ожидают блокчейн-революции. На круглом столе в «МК» мы вместе с экспертами попытались выяснить, как будет выглядеть экономика, в которой цифровые деньги потеснят золото, рубли, доллары и другие ценности. Участниками обсуждения стали: интернет-омбудсмен Дмитрий МАРИНИЧЕВ, руководитель рабочей группы по оценкам рисков оборота криптовалюты Госдумы РФ Элина СИДОРЕНКО, разработчик криптовалюты Вячеслав СЕМЕНЧУК, завкафедрой фондовых рынков и финансового инжиниринга РАНХиГС Константин КОРИЩЕНКО, замдиректора Банковского института НИУ ВШЭ Александр ПУШКО.

— Что сегодня представляют собой криптовалюты в России: расчетное средство, услуга, инвестиционный инструмент? Какой у них правовой статус?

Сидоренко: В настоящий момент в юридической плоскости не существует понятия криптовалют, соответственно, они не имеют правового статуса в нашей стране, поэтому на государственном уровне нет никаких гарантий для тех, кто в них инвестирует, и инструментов воздействия на тех, кто ими злоупотребляет. Однако тот факт, что сейчас в Госдуме создано несколько рабочих групп по криптовалютам, говорит об интересе законодателя к этой теме. В России нам достаточно одной поправки в закон, в частности, в статью 128 Гражданского кодекса РФ, которая отнесла бы криптовалюты к объекту гражданских прав. А пока цифровые деньги — это некая экономическая активность, которая к праву никакого отношения не имеет.

Мариничев: Криптовалюта — это новая реальность, но в России она пока воспринимается как компьютерная игра. В остальном мире цифровые деньги имеют разный статус в зависимости от технологического уровня, развития общества, готовности к новому. В каких-то странах, это реальная валюта и ценность, которую можно передавать другим людям, оплачивать какие-то услуги, товары, она также несет в себе накопительную функцию. Лояльно относятся к криптовалютам США, Европа, Япония. В странах, где сложилось классическое иерархическое общество, сопротивляются этому новшеству, например Китай, где криптовалюты запрещены.

Пушко: Мы находимся в той стадии развития мира, когда новые технологии играют одну из главных ролей, а финансовые инструменты, которые существовали традиционно, оказываются устаревшими с технологической точки зрения. Как нечто новое криптовалюты не входят в правовое поле, но любой регулятор всегда опаздывает, обращая внимание на инструменты лишь тогда, когда они уже стали значимыми. Криптовалюта может существовать в двух ипостасях: когда она регулируется и контролируется единым центром или когда никто ни за что не отвечает и она развивается сама по себе, как сейчас. Однако в последнем случае криптовалюты не имеют большого будущего.

— Любой рынок — будь то ценные бумаги, автомобили или, к примеру, алкоголь — можно оценить по объему, оборотам, капитализации. А применимы ли такие статистические оценки к российскому рынку криптовалют?

Корищенко: В настоящее время число учитываемых криптовалют составляет 1 тысячу, а их объем — от $100 млрд до $200 млрд долларов в мире. Эта цифра сопоставима с объемом наличных денег в обороте в России — 8 трлн рублей, или $120 млрд. Однако тут важно определиться, что такое криптовалюта — деньги, финансовый актив или товарный актив. Например, в Японии цифровая валюта признана не деньгами, а финансовым активом, который требует определенной регистрации, и там уже складывается какая-то практика в этой сфере. Но настоящая ценность криптовалют не в их стоимости и спекулятивной возможности ими торговать, а в технологии, лежащей в их основе.

Сидоренко: Когда мы говорим о криптовалютах, мы должны вести речь не столько о статистике, сколько о динамике. А динамика потрясает: еще некоторое время назад мы говорили о капитализации в $100 млрд, а теперь цифра приближается к $200 млрд. Продолжая разговор о Японии: там прописываются характеристики криптовалют в самом законе — по сути, это деньги, только с ограниченным функционалом с точки зрения расчетов с банками и с фиатом. В этом случае крипты рассматриваются как сущность, близкая к деньгам. Другое направление — это биржевой сектор, который получил развитие в США. Но нам сейчас важно дать такое определение сущности криптовалют в России, чтобы мы могли адаптировать эти две системы и создать российский подход к определению «виртуальных» денег. Именно поэтому сейчас мы рассматриваем криптовалюту как цифровой информационный актив, потому что с точки зрения российского законодательства понятие «актив» включает в себя ценные бумаги, товары, наличные деньги, производственно-финансовые инструменты. Если мы добавим сюда пятую сущность — криптовалюты, то сможем снять все противоречия.

— Мы затронули тему юридического обоснования криптовалюты в России. Каким в идеале оно должно быть? Являясь глобальным финансовым инструментом и не входя в правовое поле большинства стран, криптовалютами сейчас легко пользоваться для отмывания денег и получения дохода, не облагаемого налогами. Как эти деньги должны регулироваться, чтобы стать «чистыми»?

Мариничев: Действительно, японцы здорово продвинулись в определении криптовалют. В их законе проведены серьезные водоразделы. Они отделили обычные деньги от электронных (те, у которых есть эмитент) и виртуальных. У виртуальных денег есть действительный эквивалент имущественной ценности, ими можно расплачиваться и передавать другим, но у них нет эмитента, это общественное состояние. На мой взгляд, виртуальные деньги не грозят ни суверенитету, ни экономкам стран, как опасаются власти. Правда, в России сейчас говорят о запуске крипторублей, но они будут всего лишь реинкарнацией обычного рубля, переходом его из безналичной формы в электронную. Другое дело, виртуальные деньги — это уже наднациональная надстройка. По сути, каждая криптовалюта — это новое виртуальное государство. Когда человек решает присоединиться к ней, он соглашается с цифровой конституцией, в которой понятно описывается, как будут эмитироваться эти денежные средства, что представляет ценность, как их передавать, эта информация является открытой.

Семенчук: К сожалению, наши законодатели любят примитивные и не всегда позитивные меры. С точки зрения криптовалют государство не видит прямой выгоды и не имеет возможности их контролировать. Я не знаю четкого ответа, какой в идеале должна быть юридическая сущность криптовалют, но уверен, что мы должны действовать в коалиции, учитывать интересы участников рынка, искать пути правильной интерпретации и постепенно добиться правильной регуляции.

Корищенко: Главный вопрос, в каком качестве государство хочет видеть криптовалюты и как эти качества будут вписываться в набор инструментов, которые у государства уже есть. Если цифровые деньги будут государственным активом, то они не должны облагаться НДС. Другой вопрос — как криптовалюты будут вписываться в кредитно-денежную политику государства. Христианская модель денежного обращения связана с расточительством, а создание денег — с процентами. Криптовалюты же по своей сущности больше похожи на исламскую модель, где не существует понятия процента, есть только разделение прибыли от какой-то деятельности. Большинство регуляторов занимаются инфляционным таргетированием и должны будут придумать, каким образом можно размножить цифровые деньги в экономике.

— Криптовалюты в мире прошли большой путь от запретов до легализации, но до сих пор многие не верят в их надежность. Недавно глава Центробанка Эльвира Набиуллина заявила, что видит в цифровых деньгах признаки финансовой пирамиды. С ней согласны многие представители высших финансовых кругов. Кроме того, ими часто пользуются в мошеннических схемах криминальные круги, были случаи финансирования с их помощью террористов. Стоит ли опасаться темной стороны криптовалют?

Пушко: Есть регуляторы, в том числе и Центробанк России, которые скептически относятся к криптовалютам, потому что видят в них определенную угрозу финансовой стабильности. За несколько дней из-за запрета ICO (операции по привлечению инвестиций с помощью криптовалют. — «МК») в Китае курс самой популярной в мире криптовалюты — биткоина — упал с $5 тыс. до $3 тыс. Ни один регулятор не допустит такую уязвимую валюту для официального обращения. Но ведь во всем есть темные и светлые стороны: ножом можно резать овощи, но ножом можно и убить. Действительно, криптовалюты являются целью мошенников, при том что лежащий в их основе блокчейн — это прозрачная система, однако от хакерских атак и увода денежных средств она не застрахована. Один из последних инцидентов случился в Японии, где около $500 тысяч увели за короткое время. В то же время я уверен, что криптовалюты будут развиваться, несмотря на то что есть уязвимые места. Та же Набиуллина, как и большинство других руководителей мировых центробанков, положительно оценивают саму систему блокчейн, за которой, очевидно, стоит будущее. Среди студентов даже есть поговорка: «Я б в блокчейнеры пошел». Мир стоит на пороге больших изменений, в том числе в финансовой сфере. Блокчейн позволяет проводить операции без финансовых посредников, и эта технология кажется мне революционной, а сами криптовалюты — это лишь ее малая часть, которой сейчас располагает человечество.

Корищенко: Одно из качеств, которыми должны обладать деньги, — это обеспечение основы для стабильности цен. В этом смысле нельзя расценивать криптовалюты в качестве денег, хотя они и представляют собой ценность для мира в целом. В то же время мы понимаем, что в каждой стране существуют противоречия между интересами частных лиц и интересами государства. Биткоин же по своей задумке и технологии находится на стороне частных лиц, и все криптовалюты, по существу, надгосударственный или даже антигосударственный инструмент, потому что не способствуют консолидации вокруг конкретного государства. Вопрос применения криптовалют стоит так же, как и вопрос, объединяться ли странам Европы в конфедерацию или оставаться отдельными государствами с большими полномочиями у правительств.

Сидоренко: Криминологические риски, присущие криптовалютам, высоки, но они не должны считаться определяющими. Нельзя отрицать, что эта история захватывает умы молодежи и предпринимателей, которые начинают выстроить свои собственные проекты на блокчейне, и во многих случаях эти проекты хорошо себя проявляют. Однако отсутствие правовой регуляторики не позволяет защищать их интересы таких предпринимателей-новаторов. При этом многие желающие заработать на волатильности криптовалют в погоне за сверхприбылью вкладывали последние кровные в провальные проекты, выводя свои деньги из белого сектора в серый. И даже есть случаи, когда люди кончали жизнь самоубийством из-за лопнувших ICO.

— На недавнем Восточном экономическом форуме влиятельный финансист и банкир Герман Греф сказал, что скоро мы будем жить в экономике блокчейна. Как это будет выглядеть в быту? Мы будем заходить в магазин без кошелька, а около банков будет висеть табло с курсом доллара, евро, рубля и биткоина?

Корищенко: Помните фразу из известного фильма: «Скоро не будет ничего, кроме телевидения». А вот в нашем мире, похоже, не будет ничего, кроме искусственного интеллекта. Что касается блокчейна, который называют революционной новацией, то на самом деле это сочетание давно существующих технологий баз данных и цифровых подписей, которые вышли на новый уровень, а биткоин был лишь частным экспериментом. Теперь же технически стало возможно размножить базу данных на большом количестве серверов, и это пользуется популярностью, что особенно выгодно производителям оборудования. Вместе с тем технологии цифровой подписи позволят в будущем построить хорошие конструкции, связанные с распределением информации, что определенно принесет миру пользу.

Мариничев: Это просто! Знаете, что это? (Снимает с пальца черное кольцо.) Это кредитная карта, которую достаточно приложить к терминалу в магазине и расплатиться за покупки, не используя ни смартфон, ни кошелек. Вместо колец могут быть и другие предметы: А позже технологии приведут к тому, что у каждого человека, юрлица, сообщества, страны будет своя блокчейн-ценность. Мы сейчас не можем представить, что на одной площадке торгуются миллиарды или даже триллионы валют и эти валюты принадлежат разным экономическим сущностям. Но это будет, когда изменится вся экономика взаимодействия людей с людьми, с компаниями, бизнеса с бизнесом, стран со странами. Поменяются даже понятия «работодатель» и «работник». Если сейчас нужны трудовые договоры, то потом этого не потребуется, человек будет своей собственной цифровой валютой, которая будет заложена в его цифровом ДНК и станет определять его ценность по отношению к любому другому работнику. Не будет существовать финансового посредника между денежными операциями людей в виде государства или банков как посредников государства, и у него больше не будет монополии на создание денег. То есть мы придем к состоянию через 15–20 лет, когда деньги станут общественной ценностью. Но помимо ценности в блокчейне и криптовалютах главное — перенос информации. Как это будет выглядеть в быту? Вы будете приходить в магазин, брать продукты с полок и спокойно выходить с ними, кассовых аппаратов не будет, а оплата будет списываться с виртуального счета, идентифицируя вас по лицу, ДНК или еще как-то, — это лишь вопрос развития технологий идентификации.

МЕЖДУ ТЕМ

Во властных и экспертных кругах России сложилось противоречивое отношение к криптовалютам. Одни рьяно поддерживают их легализацию, другие настроены крайне негативно к этому новому финансовому инструменту. Сегодня тон сменился в сторону большей лояльности, однако еще два года назад Минфин анонсировал принятие закона по борьбе с использованием денежных суррогатов, к которым отнес криптовалюты. На жесткие оценки криптовалют не скупились в Госдуме, там высказывались предположения, что цифровые деньги созданы американскими спецслужбами для финансирования терроризма и цветных революций. А советник Президента России Герман Клименко назвал криптовалюты незаконным средством платежа и вирусом. Словом, все ждали их запрета в России. Но этого не случилось, зато у криптовалют стало больше влиятельных лоббистов, мотивы которых могут быть далеко не бескорыстны.